И каждый шорох, каждый шаг здесь отдавался гулким эхо.
И раз за разом тишину пронзали рык и вой тех монстров,
Чьи кровавые глаза всё больше заливались злостью.
И юный тренер понимал: к нему не сойдёт спасенье.
Он шёл сквозь ветви и кусты, в кровь раздирая руки,
Он не взирал на страх и боль, готов стерпеть любые муки.
А впереди — лишь темнота, что так его манила.
И лишь в душе его теплился слепой надежды яркий луч,
И в тот же миг он очутился средь множества темнейших туч...
И перед тренера глазами толпою монстры пронеслись.
И лишь теперь пред его взором возник шатёр, такой огромный.
Шумели чьи-то разговоры из темноты дверных проёмов,
Кольцо вокруг него сомкнулось, кружился монстров хоровод.
Не мог он двинуть даже пальцем, не мог вдохнуть, закрыть глаза,
А чудища смертельным танцем всё звали, звали вглубь шатра.
Гипноз его почти разрушил, Дудося был в разы сильней.
Уже смирившись с жуткой смертью, юнец взглянул в его глаза,
Но в этой жуткой круговерти увидел только два угля...
И снова свет и боль в очах, попытка разлепить хоть веко.
А в теле лёгкость, боли нет, и сердце вроде бьётся ровно,
Открыл глаза, и в миг притих... назад домой он не вернётся.
И каждый вечер под луной в лесу необычайно тихо.
Печальный Крипер, вверх смотря, всё тот же вспоминает вечер,
Но знает точно, что теперь не станет больше человеком.
[/spoiler]
[/spoiler]
[/spoiler]
