Работа №26
***
...Она опоздала. Как ни спешила, ведомая смутным ощущением близкой беды – все-таки опоздала. Непоправимое уже случилось. Она поняла это, когда (не)чужая боль располосовала сердце и исчезла, оставив лишь бесцветную пустоту там, где прежде трепетал огонек родной жизни.
Ее тренер – двенадцатилетняя девочка со смешными хвостиками – лежала на спине, раскинув тонкие руки и устремив широко раскрытые незрячие глаза в хмурое свинцово-серое небо. Ветер шевелил короткую челку и кончики мягких волос. Кружащийся в холодном воздухе снег оседал на ресницах, таял и стекал по щекам – словно слезы.
Семпатия не двигалась. Не отводила взгляда. Не билась в рыданиях. Но внутри нее медленно разрастался холод. Он проникал под кожу, растекался по венам, подбираясь к самому сердцу. Холод, который уже ничто не сможет изгнать.
Убийца ее Шэаны тоже был здесь. Ждал ее – поняла она. Он стоял спиной к ней, но Семпатия сразу узнала его. Мутаген. Самопровозглашенный освободитель монстров.
- Теперь ты свободна от рабства, – он обернулся.
- От рабства? – взгляд Семпатии был чист и холоден, как зимняя ночь в горах. – Она была моей подругой.
- Подругой? Люди и монстры не могут быть друзьями.
- Ты ошибаешься.
- Неужели? – Мутаген усмехнулся. – Люди истязают вас изнурительными тренировками, а после выставляют на арену на потеху жаждущей зрелищ толпе и заставляют сражаться друг с другом. В чем я ошибся?
- Не все люди такие.
- Но большинство. Моя жестокость оправдана и справедлива.
- Ошибаешься. Жестокости нет и не может быть оправдания. И уж тем более она не может быть справедливой.
- Ты такая же жалкая, как и остальные. Тоже опозорила себя служением людям, – в холодном голосе Мутагена слышалось неприкрытое разочарование. – Но я умею быть снисходительным. Пойдем со мной, и я покажу тебе, что значит быть свободной.
- Нет, – Семпатия отрицательно покачала головой. – Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит.
- Что ж, это твой выбор. Я не повторяю своих предложений дважды, – холодно сказал Мутаген, одновременно нанося удар. Волна смертоносной энергии обрушилась на Семпатию, не встретив никакого сопротивления. Тонкое изящное тело выгнулось от боли, а в следующее мгновение раздался глухой стук упавшего тела.
Мутаген приблизился, склонился над поверженным врагом, глядя в искаженное болью лицо. Семпатия еще дышала – хрипло, прерывисто, и с каждым вдохом жизнь вытекала из ее тела, как вода из расколотого сосуда.
Мутаген гневно сжал кулаки. Его постигла очередная неудача.
- Люди эгоистичны и жестоки! Вы для них – лишь инструменты для удовлетворения их низменных амбиций! Так почему вы жертвуете собой ради них?! Чем они заслужили вашу верность?!
Семпатия медленно открыла глаза. Тусклые. Отрешенные. Уже смотрящие в вечность, куда ей уже совсем скоро предстояло уйти. Их взгляды встретились, и Мутаген невольно отшатнулся.
- Это ты... раб... Раб своей... ненависти... Настанет день... – ее голос, хриплый и еле слышный, срывался от боли, но, собрав последние силы, она продолжала го¬ворить. – ...Ты встретишь человека, который исцелит нанесенные тебе раны и заполнит пустоту в твоем сердце... он научит... тебя любить... и тогда... тогда ты поймешь нас...
С губ Семпатии сорвался последний вздох – еле слышный, полный облегчения. Душа оборвала последние нити, связывавшие ее с этим миром, спеша присоединиться к той, что ушла первой.
Мутаген долго смотрел на два распростертых у его ног тела. Затем повернулся и пошел прочь. И только соленый ветер оплакивал две ушедшие жизни.
***
…Развязанная им война против человечества длилась не один год. Страшная, кровавая, унесшая множество жизней с обеих сторон, изуродовавшая до неузнаваемости планету, столь прекрасную прежде.
Люди сражались яростно, не гнушаясь никакими методами, понимая, что для них это не война за свободу. Нет... Это была война за их выживание. За само их существование как расы.
Но настал день, когда война закончилась – его абсолютной и безоговорочной победой. Победой, которая не принесла ему ни радости, ни удовлетворения, лишь смертельную усталость. Он был царем Пирром, победителем – на костях и руинах.
Объявив о начале войны, Мутаген был уверен, что монстры, узнав о его цели, с радостью оставят своих тренеров и присоединятся к его армии. Он испытал сильнейшее разочарование, когда этого не произошло: большинство монстров предпочло разделить участь людей. Все приводимые им доводы и попытки убеждения не возымели никакого успеха, и тогда Мутаген, разъяренный твердостью и категоричностью их отказов, дал волю своей ярости. Это было страшное время, получившее впоследствии название Великой Зачистки.
Осознание своих действий пришло к Мутагену позже, когда стало очевидно результатом его действий стало почти полное истребление монстров, воспитанных людьми. Поняв, что он оказался для них не спасителем, как мечтал, а их убийцей и поработителем, таким же, как столь ненавидимые им люди, Мутаген нашел в себе силы остановиться, отчасти смирить свою ненависть.
Люди... Слабые. Жестокие. Самовлюбленные. Не видевшие дальше своего носа безумцы, в высокомерии своем называвшие себя венцом творения.
О, как он их ненавидел!.. И с каким удовольствием брал под контроль, заставляя драться на его стороне. А после, когда необходимость в них отпала, избавился без малейших сожалений.
Люди создали его. Он был их удачно завершившимся экспериментом, но – копией. Бледной тенью оригинала – легендарного монстра Генома. И хотя его создатели отрицали это, факт оставался фактом – он, Мутаген, при всем своем якобы совершенстве был вторичен. Эта мысль до сих пор вызывала в нем гнев.
Люди хотели контролировать его и использовать для собственных корыстных целей. Глупцы. Когда он дал понять, что не собирается им подчиняться, они попытались уничтожить его. Дважды глупцы.
Они должны были быть истреблены. Все до единого.
Но монстры, жившие бок о бок с людьми, считали иначе, и это сбивало с толку, заставляло его сомневаться. Где он ошибся? В чем крылась причина такой верности? Он все чаще задавал себе эти вопросы, и в памяти, как ответ на них, всплывали слова, произнесенные умирающей Семпатией. "...Ты встретишь человека, который исцелит нанесенные тебе раны и заполнит пустоту в твоем сердце. Он научит тебя любить, и тогда ты поймешь нас..."
Мутаген хотел понять. А значит, ему оставалось лишь ждать, когда эта встреча произойдет. Если произойдет – тут же поправлял он себя. После войны людей осталось слишком мало, и было крайне сомнительно, что кто-то из них вдруг воспылает к нему добрыми чувствами.
А потом пришли кошмары...
***
...Его снова окружала темнота. Горькая, как невыплаканные слезы. Холодная, как остывший пепел. Склизкая, как гнилая трава. Совсем не похожая на невесомый дымчато-серый сумрак его личных покоев, едва уловимо пахнущий вереском.
Эта темнота была живой, жадной и голодной. Очень голодной. Она сворачивалась вокруг него тугими кольцами, словно змея, жалила и душила. Она была беспощадна. Она стирала все ориентиры, все грани между явью и сном, между настоящим и прошлым, не давая своей жертве ни единого шанса вырваться самостоятельно.
Мутаген никогда не боялся темноты. До этих пор.
Потому что здесь, в этой темноте, обитали тени – тени всех павших от его руки монстров и их тренеров. И их было много, очень много. Слишком много.
...Тени медленно окружили его, и их тихие шелестящие голоса, полные гнева и боли, вновь наполнили сознание. Они умоляли. Они обвиняли. Они плакали.
"Чудовище!"
"Зачем ты это делаешь?"
"Убийца!"
"Ненавижу!"
"Прекрати!"
Хватит! Пожалуйста, хватит! Я больше не могу!
Это было невыносимо.
Мутаген изо всех сил зажимал уши, чтобы не слышать их обвинений, но тени были беспощадны. Они ненавидели его. Они жаждали мести. Они требовали справедливости. И его стальная воля слабела, уступая этому натиску.
Внезапно тени отшатнулись, словно их что-то напугало.
- Эй... Тебе больно?.. – высокий звонкий голос, в котором слышалась тревога, легко перекрыл раздававшиеся со всех сторон глухие рыдания и гневное бормотание теней. Голос, принадлежащий... ребенку.
Что?.. Не веря себе, Мутаген медленно поднял голову и увидел прежде всего огромные лучистые глаза цвета янтаря, от взгляда которых почему-то стало не по себе. Они смотрели на него открыто и с явным беспокойством, безо всякого страха. На него уже очень давно не смотрели без страха.
Ошеломленный, Мутаген рассматривал склонив¬шегося над ним ребенка: россыпь веснушек на чуть вздернутом носике и щеках, густые светло-каштановые волосы до плеч, хмуро сдвинутые брови, решительно поджатые губы.
- Тебе больно? – повторил свой вопрос ребенок, когда молчание затянулось.
Да, малыш, мне больно. Очень больно.
- Где у тебя болит? Здесь? – маленькая ладошка легла ему на грудь, прямо напротив сердца.
Кто ты?
Тени снова угрожающе зашелестели, подступая ближе.
- Не бойся. Я защищу тебя от них, – из-под длинных ресниц ярко плеснуло золото, и тонкие детские пальчики неожиданно крепко вцепились в его запястье.
...Мутаген распахнул глаза, выныривая из сна. Обвел взглядом залитую лунным светом спальню. В ней все было по-прежнему, но все же... Незримое присутствие ощущалось как раскаленная нить, обвившаяся вокруг сердца. И он все еще чувствовал чужое прикосновение.
Кем был этот мальчик? Плодом его воображения? Или же...
Пожалуй, стоило посетить Восточный Джото, где в специально построенных резервациях жили уцелевшие люди. Если этот ребенок действительно существует, Мутаген найдет его.
***
...Он существует.
Мутаген плавно опустился на мелкий белый песок, не сводя глаз с маленькой неподвижной фигурки, стоявшей у самой кромки воды спиной к нему. Полуденное солнце золотило мягкие каштановые пряди, в которых запутался теплый ветерок, пахнущий солью, дымом и нагретым камнем.
...Он существует.
Живой. Настоящий. Теплый. Тончайшая невидимая нить, все эти дни впивавшаяся в сердце и горевшая огнем, натянулась сильнее.
Ты существуешь.
Мальчик резко обернулся. Увидел его. Мутаген замер, глядя в широко распахнутые янтарные глаза. Как же легко было погасить этот лучащийся в них чистый и теплый свет... И навсегда лишить себя возможности понять эту странную связь между монстрами и людьми. Странную связь между ним и этим ребенком.
Лицо мальчика осветила радостная улыбка.
- Я ждал тебя.
И Мутаген сделал шаг навстречу.
Добавлено: Работа исправлена в соответствии с маркировкой 12+.